Немо уходит воздух,
В небо взлетает пена,
Что ты! Какие звезды
В нашем углу вселенной?

Перелистнем страницу,
Сложим старые крылья,
Все, что безсонным снится,
Стало снегом и пылью,

Ключик - на дне колодца -
Вспомни о нем спокойней,
Все, что на свете рвется,
Нами вырвано с корнем,

Слово вытекло эхом,
Но - выбирай же, крошка -
Между веком - и веком -
Прошлым - и позапрошлым,

Между снегом - и небом
В острых искорках боли,
Между хлебом - и хлебом
С ржавой водой и солью,

Между меркнущим шагом -
И несорванным счастьем,
Черным - и белым - флагом,
Белым - и черным - платьем...

Слушай (или не слушай) -
Все так бездарно! -
Хочешь, зажарим душу
В пылу фонарном,

Снова в нездешней сини
Пирует осень -
Всхлипнем, мой нежный циник,
Мой старый песик!

Кончено - даже птицы
Снимают крылья -
Можно уже не снится
Тому, с кем были,

Можно с судьбой не жулить -
Ведь мы - в пустыне,
Сядем над миром, стулья,
Как горы, сдвинем -

Будем! - Ведь, то ли было? -
Останься, слово
Черным комочком ила
Со дна земного,

Главное - ведь прорвется
Сквозь сны и шифры,
Только - черта упрется
В 4 цифры,

Только - прозрачно, горько
И опустело
Вскроется в небо корка
Чужого тела -

Только - поймем, как важно
Со дна разлуки
В мир отпустить бумажный
Кораблик муки,

Только... Да нет, пустое -
О том ли спросят?
Будь же, мой добрый стоик,
Мой сиплый песик!

Так надо... Пол-ночи до старта -
Лишь тоненький привкус беды,
Лишь к сердцу приколота карта
Булавкой полярной звезды,

Пол-жизни как мы - не герои -
Не бейся, копеек не трать! -
Но розданы вечные роли
И сказано слово "играть" -

О судьбах, о эре и вере,
О дивных мирах на песке -
Лишь темные лица в партере,
Лишь мертвые звезды в руке,

Так было, все будет, все взято,
Лишь мир под ногами - ничей,
Так, рушьтесь, бумажные латы
Под грохот картонных мечей!

Сквозь последний привкус земного хлеба,
Крутизну ступенек в последний дом:
А хватило б сердцу серого неба,
Неземного снега в полях кругом? -

А хватило б цезарю риз заката,
Довоенных книжек - и звезд в лицо?
Всхлипни мир, теснящийся виновато
По заросшим залам его дворцов!

Век сошел - так змеи меняют кожу,
И - раз все уж сказано - доскажи,
Как ненужным гостем в ночной прихожей
Простоял, вдыхая чужую жизнь...

Дорожная струна -
звенящей дыркой в сердце,
Скажи, а ты слыхал
в садах земной тоски

Словечко слаще сна -
и неизбежней смерти?
Нет? Что тебе века!
Зачем тебе стихи!..

Иди - от слов и нот
останутся лишь числа -
Ты сам их сколько сжег -
без дыма, без следа! -

Негромкое "вперед"
тускнеющего смысла,
Вертящийся снежок -
и километры льда...

Как странно быть всегда,
вбирая пыль событий,
В ночном стекле топя
нелепые грехи -

В тишь Страшного Суда
вплетающейся нитью -
Чужие на земле
вчерашние стихи...

Невырванная связь

свинцовей с каждым словом -

Лети, снежок с виска

блаженной немоты! -

Как странно, возвратясь
из странствия земного,
Разсеянно ласкать
засохшие цветы...

Пусть каждый будет юн
предчувствием грозы,
Пусть сохнут без меня
презренные чернила -

В домусикийских струн
искрящуюся зыбь
Заходит, леденя,
лиловое светило.

Пусть вечности стекло
уже не надколоть -
Все краткое - сказал,
и мерное - отмерил,

В кровоточащих слов
трепещущую плоть,
В застывшие глаза,
как в замкнутые двери,

В пустых и важных книг
бумажные цветы,
В необходимость зла -
и неизбежность света,

В последний страшный миг
у самой немоты -
Вонзается игла
предутренней планеты.

Ступай, мой Росинант! Мы многое видали,
Но сердце помнит всхлип раскрывшихся оков -
Встряхнем еще разок трепещущие дали -
Пусть все запомнят пыль истоптанных сандалий -
И хитрые узлы дырявых рюкзаков!

Кипи, мой Эльсинор, смесь молока и яда! -
Рад снова пригубить разлив твоих дворов,
Где б ни носило нас, твой острый дух был рядом -
Неверным лепетом еще земного сада
Над шаткой лесенкой, ведущей в вечный кров.

Хрипи, мой Олифант! Мы жили слишком много,
Но вот на век и миг кончаются права -
Со страшной высоты странички эпилога,
С нелепой кафедры разбитого порога -
Спешите в низкий мир, ненужные слова!

Как быстро меркнет след ленивого ума! -
Как тает свет искрившейся планеты! -
Как ты хранишь, последняя зима,
Бредущих скозь тебя к замерзшей дельте Леты!

Что делать нам теперь? Искать пути назад?
Но где-то на краю распаханной вселенной
Не может не теснится этот сад,
Как бредящий Омир, слепой и вдохновенный.

Как пушки давних битв, молчат его стволы,
Как сломанные скрипки, шепчут травы -
Пора, душа, менять все дуги и углы
На горсть метафизической золы -
Щемящей, сладостной, шершавой...

Выскользнут памяти платья,
Вздрогнув, отчалит ковчег -
Как же мы дорого платим
За пролетающий снег!

Воя, смыкаются волны
Скользкой стеной из стекла -
Вот, ты и кончилась, полночь -
Вот ты из нас истекла,

Сузившись, скрипнуло время,
Вот, уже можно - иди -
Сердца проросшее семя
Страшно торчит из груди,

Все, что нас знало, остынет,
С челюстей сколется смех -
Небо. Антоний. Пустыня.
Несколько крошек - на всех.

Меркнем, но в сумерках носим
Сгусток тоски и тепла -
Небо. Младенец. Иосиф.
Мудрая морда осла.

В дымящуюся даль, на жертвенник заката -
Как видится с кормы чужого корабля
Грань, звавшаяся родиной когда-то?
Еще не все, что было жизнью, взято -
Лишь прежняя любовь сточилась до нуля.

Но - помнить и молчать - косой рубец руля
Еще алеет на летящих в вечность водах -
Холодным жребием шута и короля.
Поплачь же, о несбыточном моля,
И попроси у бездны искорки восхода.

Но, заигравшись с днем, мы потеряли годы,
Над жертвой тоньше дым, из чаши блещет дно -
И все черней дыхание природы...
Рассыпься, памяти крапленая колода
На безконечности зеленое сукно!

Погладить серый снег, посыпать пеплом хлеб,
Как в стылую купель, шагнуть в тугое эхо -
На голом берегу земных судеб
Вы горше, гроздья, опадающего века!

Ты помнишь много слов, больная голова,
Но все отчетливей кончаются слова -

А под трапезой дней нашлось довольно хлеба,
Немало бисерин подобрано в пыли,
Ты ниже, пламенеющее небо,
А мы ничем земным назваться не смогли!

Спеши, душа, на плач неведомого века -
По острой гальке - к преисподним рекам...