Почти сравняли счет -
Почти набрали цену
Прикосновенья щек.
Что держит нас еще
В растоптанной вселенной?

Все вышло - вот цена.
Возлюбленные - стары,
Страна - давно больна,
Но все зовет со дна
Проклятый плач гитары!

Сомни, переиначь -
Но все опять вернется -
И как усталый врач,
Да - тот же самый плач -
Свинцовых вен коснется.

Но - только не спеши,
Но - доживи до вдоха -
И время не туши!
...на клавиши души
Пролитая эпоха...

Жемчужина потерь уже скакнула в кубок,
И королева, побледнев, отерла губы.
Во мраке скрипнула невидимая дверь -
И безсловесный страж уже кивнул: теперь.
И пусть потом звенят дурного эха трубы -

Пора на сцену. Так... Ты - принц? Тогда я - шут!
Какой на свете акт? А впрочем, не спешу...
Я долго жил - но нажил лишь больные зубы,
И сочинял стихи - как мог - темно и грубо -
Но дай на лунный диск хоть что-то запишу!

Стихи в дорогу

С.Ж.

С проведенной под моим 35 летом,
Ледяной черты - по большому счету - с нуля,
В безответье - чтоб кто-то умер уже с ответом,
От земли - чтоб у сердца где-то была земля.

Дай бутылку неба еще хоть разок откроем,
Отхлебнем - и бросим кварталам вороний клич -
А теперь - красиво и зло - как герой с героем -
Без дурацких шапок, Офелий и Беатрич:

Пусть наш век иссяк - и не нами почато слово -
Нам дана пьянящая стройность правил игры.
Так играем! Дант (не писавший Vita Nuova)
Ждет Вергилия в восемь - над краем черной дыры.

Слово, ставшее ветром,
на вдохе допей,
Поклонись километрам
лиловых степей -

Ведь нам тоже - суглинком
и дробью дождя -
Стать, с крикливого рынка
судьбы уходя.

Тяжело, неумело -
коль вышел наш срок
Отбренчавшее тело -
в бездонный песок,

И сорвавшейся птицей
душа, свысока
Прокричав, растворится,
как в пепле строка,

В всплесках леса, курсивом
плывущих вдали,
В шрамах - самой счастливой
и страшной - земли,

В ее сласти и славе...
Но все - не теперь -
Мы уходим, оставив
незапертой дверь.

Ф.Т.

С устало-гордых губ уже слетела роль,
За ложь хороших книг, за душ тщету и голь
Все ближе час платить невиданную цену,
Пурпурный занавес уже пересекает сцену,
По ниточкам костей уже крадется боль...
Мы выживем. Но как блистательное тленно!

Итак - блажен, кто зван на страшный пир вселенной,
Кто на груди сберег тускнеющий металл,
Не слишком громко жил - и холодно мечтал,
Но бережно собрал пленительного крохи,
И в предрассветный час закрыл глаза эпохи,
И - встав, над ней молитву прочитал.

Когда душа одна
На самый страшный пир
Пойдет, впитав до дна
Весь горький мир,

Рассыплется струна
Блистательных оков -
Пожар какого сна,
Каких стихов,

Какого света тишь,
Какого эха глас -
Душа, ты отразишь
В последний раз?

Меж черных ребер крыш -
В сияющую гладь.
Куда теперь летишь?
Да если б знать!

Сколько мне владеть этим горьким телом
(Обреченно, холодно, неумело)?
Сколько снов устало уйдет в бумагу,
Сколько дней флагштоки увидят флагов?
(А весь выбор - между черным и белым...)

Спи - жерло заката уже остыло,
Но еще под сердцем не все отныло -
Вот и день, и час - выбирай, попробуй -
Между белым гробом - и черным гробом -
И рябым суглинком братской могилы.

Нам сказано: волосы все сочтены -
Потоком молчания смытые лица,
Разбитые письма, звенящие сны -
Полвека назад переставшие сниться -
Остались навек на прозрачных страницах
Раскрытой над полночью полной луны.

А мы?.. Нам лететь в мозаичную тьму,
Лиловую кальку рассвета сминая,
Вонзаясь в издуманных мыслей тюрьму,
Чего-то последнего не вспоминая -
Но тронуть страницу - и пальцы узнают,
И, дрогнув, усталые губы поймут.

Плач

"Дево, нищую душу
Не оставь без приюта!
Все, что делал - порушил,
Все, что знал - перепутал,

На насмешки истратил
Звезд чистейшее слово -
О, Всепетая Мати,
Как ты примешь такого?

Здесь - напасти, там - муки,
Где скитальцу погреться?
Как в сладчайшие руки
Рухнет горькое сердце?

Что мне птичья свобода,
Коль на свете нет места?
Не предай, Воеводо,
Не овергни, Невесто!

Кто в долгах неоплатней?
А все ближе расплата..." -
Тихо молится латник,
Меч целуя крещатый.

Пусть пули горькая милость,
Пусть пыли тусклая ярость -
Нальем до краев усталость -
За все, что не получилось,
За все, что просто забылось! -
В карманах ветра осталось...

Закусим каменной рыбой,
Стальную вспомнив невольно...
Гори, стихов треугольник,
По синей линии сгиба!..
Уже зажило, спасибо...
А как прикоснуться - больно...

Как звезда, беда, посвети!
Небо - ниже, земля, прости -

Дай погрею твою ладонь.
Только б сердца усталый конь
Дотянул еще полпути!

Что еще возможно спасти?
Пару книг - развести огонь,

Посидеть, подумать о том,
Как душа покидает дом,

Как заблещут сосен стволы,
Как накроет осень столы,
Как все скажется, но - потом,

Словаря предрассветной мглы
Протяни предпоследний том.

Попроси - как неба у туч,
Как у черной льдины - воды,

У души, потерявшей луч
Самой горькой в мире звезды,
Попроси хоть какой-то ключ.

Нам бы только дверцу открыть,
Горький воздух отпить на треть,
До земли изгнанья доплыть,
Доскакать - и выбросить плеть.

Попроси у мира тепла -
И смотри, как падает снег
В дыры душ, дожженных дотла...

Мы, как прежде, строим ковчег,
Но все звонче плачет пила.

Из комнаты, где седина, как мох,
Пусти на волю последний вздох,

В зиянии звезд, указавших путь,
Мои следы на земле забудь,

В беззвучном кипении их нулей
Меня принявший рассвет пролей,

Над братской могилой земной любви
Мои стихи, прочитав, порви -

Пусть плащ уходящего дня шуршит
Синим погостом моей души.

Ты просишь пить,
Но выпито вино,
Ты жаждешь жить,
Но жизнь уже ушла -
Не отменить -
И показалось дно
Повисшего, как нить,
Оконного стекла.

Пусть все вернешь -
И сердцу запретишь,
Но время - ложь -
Ему не запретить,
Но небо - нож!
День выскользнул, как мышь,
Но нет, поэт, ты лжешь -
Ты просто хочешь пить.

Но если нить
По-прежнему крепка -
И если жить,
Не собираясь в путь,
Кого винить,
Что ноша так легка -
Ни небо накренить,
Ни землю провернуть!

Впитала ломкий зимний свет
Лиловая бумага,
Над сумраком смешных побед
Забилось сердце флага,

Померк усталых губ металл,
Сомкнулась рук пучина,
Прости - сегодня проиграл
Свой лучший поединок!

Молчи - не надо горьких слов,
И слез - увы - не надо,
Лишь немо опусти весло
В тягучий сумрак сада,

Прощай - мы отпустили сны -
И выпустили вещи,
Лишь горький сок твоей луны
Из длинных глаз заблещет -

И все - у сердца больше нет
Ни имени, ни флага -
Оставь хоть синий силуэт
Плененного Варяга...

Стихи на новый год

С.Ж.

Часы - тюк-тюк - и тишина,
Как кот под дверью.
Как мало важного я знал,
Как мелко верил!

За то, что не запоминал,
А ты - запомнил,
Прости. Я знаю, что цена
Была нескромной...

Но вот - как чудище со дна -
Меня встречаешь.
Давай, последнего вина,
А проще - чаю!

Подумаем, поговорим,
Батон распилим...
Пал первый Рим, пал Третий Рим,
А мы - где были?

И что бросать упреки "им" -
Давай-ка смело -
Руби с плеча - что нам, двоим,
На свете делать?

Не знаешь? Во... Под старый гимн,
Над звездной толщей -
За неизбежность наших зим,
За то, что не дано другим,
За все, что мы не сохраним,
И лучше - молча!

1812 - наступление

Снег - перед нами, снег - за нами -
Просвета нет,
Кружи, дорога - вейся, знамя -
Труби, корнет!

Село сверкнуло из метели -
Уж дню конец,
Звонят ко всенощной - Неделя
Святых Отец.

Какой привал!? Что мелешь, немец -
Помрем с тоски!
Спеть "Украсися Вифлееме" -
И на штыки!

Как расшумевшиеся птицы -
Кто горше всех? -
Свинцовой музыкой напиться -
И сердцем в снег -

Так, чтоб старик Илларионыч
В гробу обнял!
Суровый росчерк эскадрона -
По углям дня,

Взвод на гнедых - и взвод на серых,
Да чтоб не зря -
И за поруганную веру -
И за Царя!

Но снег - налево, снег - направо -
Не разобрать!
Что за война!? Где бродишь, слава?
Но нет, ты глядь:

Два... Три... костра неверным зраком -
И свежий след.
Ну, Матерь Божия... Атаку -
Труби, корнет!

Как жемчуг снов из лунной глубины,
Со дна дна души достал - пьянящую ненужность,
Сверкающую ложь - и капельку вины...
Как горьки губы книг! Молчанье безоружно
Пред страшной глыбой этой тишины.

Но вновь в заботах мыслей египтяне -
Слагаются стихи, как грани пирамид,
И Петр с Андреем вновь запутались с сетями,
Но времени безжалостный магнит
Жестянки дней за грань пространства тянет...

Ночь на поле под Эйлау

К спящим в звездном стекле
Фиолетовым елям -
По хрустящей золе,
По замершим шинелям,

По ослепшим очам
Ослепительных судеб.
Им - земля и свеча,
Ну а с нами - что будет?

Пыль оставленных стран
Не ответит, но жребий
Брошен - бей, барабан!
До привала на небе!

Ввысь - по скользкой золе,
К ускользающей цели.

Ничего на земле
Уберечь не умели!

Конь - и белое поле -
Ты не скажешь - f3? b1?
Предпоследняя повесть,
Последний прыжок до седин -
Так хотелось доспорить -
Но рана все горше - и вскоре -
Повалится в пыль паладин...

Но мы вспомним, утащим,
Напишем кипящим свинцом
Повесть - с самым пьянящим,
Слегка нереальным концом!
А ты жил с настоящим -
Не в углу на гвозде, а на венах висящим
Венцом?

Было? Знаю, что было -
Но ведь до конца не сбылось!
Отбурлило, отныло,
На крыльях морщин унеслось,

На иголках замершего мира
Сияньем осталось.
Покопайся, поройся - и вырой -
Хоть самую малость -

Искру, капельку, лучик,
Притихший бубенчик шута...
Да, мне чуточку лучше,
Но чтобы - вслепую - с листа -

Не сумею - и пробовать,
Нет, не просите - не буду!
Пусть до гроба,
Но - робко паря над ступеньками чуда...

Птицы
Гнезда обрящут -
Надейся - и бейся во мгле -
Да, как рыцарь,
Летящий
Навстречу слепящей стреле.

Мой век, ты остался
за розовым пламенем счастья и боли,
Ты дышишь в потемках
на ветках созвездий повисшего дома;

Пол-ночи метался -
придумывал схему последнего боя,
Проснулся - и скомкал -
ведь в жизни все будет совсем по-другому...

Сверкают седины,
земля ускользает в биении танца,
Пусть кратко и больно -
проносится воздуха черная птица -

Пусть сердцем о льдину -
я знаю, что нет ни малейшего шанса!
Но смог же разбойник
сподобиться рая без этих дурных репетиций!..

К.К.

Знай - лишь боль все прочтет, не солжет, не сорвется на юг,
Лишь к ее угловатой щеке я всегда мог прижаться...
Ты бросаешь "до завтра", но завтра растает, мой друг -
Не проси у Всевышнего силы - и цепкости - рук,
Чтоб мгновением дольше над центром земли продержаться,

Не дыши слишком часто - и слов пятачки не истрать
В бесконечном метро тесной, тусклой и талой столицы -
Пусть свидетели будут - луна на плече и тетрадь,
Поучись у секунд, как без жалоб, без поз - умирать -
Ведь с какой-то из них и тебе - долететь и разбиться...

Когда земля оборвется
на самой сладостной ноте,
Вдоль стершихся граней плоти
заструится дыханье,

Винт времени провернется,
сердце лопнет в полете -
И неба крохотный плотик
Опрокинется в пламя,

В тонущий край колодца
тщетно впившись руками,
Смогу ли тогда - стихами,
ледяными, как солнце...

Как в клавиши листьев стремительный дождь,
Врывается в ребра шипящее слово,
А следом - немыслимо-сладкая дрожь
По венам - и сердцу не надо другого -
Лишь эта решетка - и эти оковы,

Лишь этот - сквозь усмехнувшийся грош!

Не выплесни блик, не смахни паутину -
Что медлишь? Сожми ускользающий нож -
И режь на кусочки сырую картину!
Лишь ноет душа проржавевшей махиной -
И капает с пальцев поэзии дивная ложь...

Притихло - пытаясь последнее вспомнить
Со дна полосатого сумрака комнат,

По брызгам иссякшего стихотворенья -
Сходитесь ко мне, мои прежние тени,

Кипящую каплю земного пролейте,
Сыграйте на слез ускользающей флейте,

На клавишах мимо пронесшихся веток
Сыграйте мелодию хриплого века.

Сыграйте - и века кусочек отмерьте -
По лестнице жизни, по лестнице смерти

Звезда тишины от меня убегает -
Найдется ль в дымящемся небе другая?

Трудись, не ища оправдания лунному кругу,
Снежикам в ладони - и листьям на шрамах асфальта -
Лишь стебли упрямых и верных сердец прорастают сквозь вьюгу -
И все удивятся, как ясно и нежно, друг к другу
Припав, зазвучали случайные капельки смальты...

И звезды, увидев, поймут, как печально и мало
Сверкали над миром... Поет сквозь бессоницу автор,
Стрекочут пружины и шестерни пятого акта,
Последняя реплика скоро заплещет над залом -
Стар трагик, не слышал, что все разбежались во время антракта!

Мы устали стихами распахивать льдины страниц -
И бросать в них прошедшей любви почерневшие зерна,
Если можно еще сохранить хоть клочок - сохрани,
Если душно и тесно со мной - прогони,
Но боюсь, опустевшему сердцу не станет просторно...

По лиловому небу устало идут облака,
Меркнет время, ребристая роза трамвая
В серебристых ветвях замирает, как в мертвых руках.
Можно вспомнить за миг - и потратить века
По строке, по крупице, по капельке все забывая...

Природа груба и сурова - я знаю -
но ложь - в человеке,
А в мире все просто, как горькое чудо,
все честно - не смейся.

Младенца Пелида опыть окунают
в подземные реки -
Увы - ведь безсмертье - всегда и повсюду -
вскрывается смертью.

Но солнце из бездны погибшего лета
взирает все реже,
И сердце опять налетает на жало
забытых ошибок -

Так Петр в серебристую толщу рассвета
забрасывал мрежи,
Уже и не веря, что в море осталась
какая-то рыба...

А помнишь - тяжестью сладчайшей из планет
Полны до губ - и гроздь ее сорвали?
Смотри, как холодеет свет
Твоих прекрасно-горьких лет!
Что, в адских сумерках и Это забывают?

Промокшая душа, над пламенем склонись -
Мы все сквозь звон кипящих истин пали,
Но, птица памяти, вернись
В нечеловеческую высь -
И вновь лети в наш мир, на брызги рассыпаясь!

Отвыли, упали,
как черные листья в беззвучье вселенной,
Жизнь, я засыпаю -
пусть строчки останутся пеплом и пеной.

Земля, я прощаюсь -
и льюсь через край приоткрывшейся бездны,
Да, мы обещали,
ты помнишь? Так искренне - так безполезно!

А можно? Мне руку -
и молча пойдем по щербатой аллее...
Найдется ли мука
еще безответнее, чище, милее?

Плачь, глаз тепловоза,
вой в сумраке, сердца подводная лодка!
Как темная роза,
летит, кувыркаясь прощальная нотка.

Александрийским гусарам

Разрывы - стенами,
шрапнели роса,
Мчись, черное знамя
безсмертных гусар -

Оскаленный череп -
на месте орла,
Земля - как качели -
и небо - дотла!

"Ко Спасу, Никола,
о нас помолись!" -
И сабля, как молот,
вздымается ввысь,

Молитва - и выстрел -
Суворов учил.
"Спаси нас, Пречистая,
не премолчи!"

Ты верен? За нами! -
ведь сладостный дар -
Безсмертье под знаменем
черных гусар.

Ты ранен? Сквозь муки
увидишь - о сон! -
Лилейные руки
Великих Княжон.

Ты смертен? Но черви
узнают во мгле
Серебряный череп
на черном челе.

Душе, оплавившей
струну сладчайшей раны,
Приснилось - помните?..
Но нет - мы слишком стары -

Лишь пыль на клавишах
сердечного органа,
И в грязной комнате
роскошный дым сигары.

И снова вынырнет
прекрасная усталость -
Блестит и дразнится -
ни боли, ни движенья -

Душа как вымерла -
что у нее осталось?
Тоска предпразднества,
покой и пораженье.