Полно, приестся свобода
Горьким безсилием быть -
Помнишь, как дикого меда
Нам предложили отпить?

Мед этот странен и тонок
Стрелкой, сорвавшейся вспять,
Сладок, как первый ребенок,
Дерзок, как взрослая стать,

Дик, как светила в зените,
Темен - провалами глаз,
Туго натянутой нитью
Соединявшего нас,

Страшен - рассказанной тайной,
Шепотом, звавшим на пир,
Как немоту, как случайность,
С сердца смывающим мир... 

Дорожные стансы

Когда города, где мы жадно скитались с тобой,
Стираясь, осыплются в памяти тусклые недра,
Над лодкой рассвета померкнут звездой голубой -
Останется запах сосны, кипариса и кедра,
И - тающим сгустком земного - останется боль.

Когда над порогом привычно главы преклоняя,
Мы в жалком каком-то усильи посмотрим назад,
(Не то все прощая, не то еще раз обвиняя)
О чем еле слышно шепнет прародительский сад,
Что мы так давно на тревоги и сны променяли?

Когда эта пропасть назад отпускала улов!
И, скинув как плащ, полегчавшую корку былого,
Мы станем над грудой уже отпустивших узлов -
Вот все рассыпается в прах, но останется слово,
Чтоб вспыхнуть над толщей других недосказанных слов.

Вновь тобой недовольна свобода,
И помялась в кармане мечта,
Но шагни в немоту непогоды
Из-под влажного века моста -

Вот всем мерам последняя мера,
Вот черта всем делам на земле -
Лиссабонская звонкая серость,
Обмелевшая точка во мгле.

Нет, еще не прошептано что-то -
И цеплятся шалая мысль
За рассвет, за шасси самолета,
Пустоту уносящего ввысь -

Ты был странен, был дерзок и нежен,
Но все кончилось скоро - и что ж?
Усмехнись мне твоим ажулежу
Сквозь тупой атлантический дождь!

Все распалось, как странный сон,
Как нелепый выход на бис -
Вот тебе и весь Лиссабон! -
Остальное сломал маркиз,

Остальное сжалось бедой,
Побелело горсткой золы,
Предрассветной, горькой звездой
Сквозь последний клок полумглы -

Только стрелки еще в пути,
Еще теплятся сгустки лет -
Что нам стоит землю пройти
И свалиться в этот рассвет!

Вдоль тревожной кромки воды,
За парящим в окне хвостом
Их последней слепой звезды,
Оставляющей гулкий дом -

Так уходит мраморный лев,
Так роняет слезу металл,
Так поглотит пространства зев
То, что рушил Господень гнев,
То, что строил маркиз Помбал...