В полночь, к безсильному телу,
В толщу тупого тепла -
Черное сердце заело,
Черствая корка сошла,

Тяжко качнулась планета,
Где-то проныла труба,
Льдинкой далекого света
Звездочка всплыла вдоль лба,

И, отпуская на волю
Тусклые тысячи глаз,
Что-то полуживое,
Хрустнув, осыпалось с нас,

Как исцеленные струпья,
Как седина под дождем -
Да, через все переступим -
Нет, никуда не пойдем.

Смахни, неизбежность,
свой отсвет, на раме оставленный робко,
Срывается нежность
в остывшего сердца пустую коробку,

Легко ли скитальцу
из вечности вычерпать время - до мига,
Сквозь ржавые пальцы
последними каплями падает книга.

Без мира, без храма -
лишь в горьком пространстве молчания - вместе,
Щербатая рама,
вошедшие в пыльные стекла созвездья,

Изжитая кожа,

колесико памяти крутим к началу,

Событья разложим

по клетчатой, колкой груди одеяла,

Сожжем орифламу,
как занавес, спустим трехцветное знамя -
Горбатая рама,
обломок бетонного неба над нами,

С безчувствием судей
смахнем с одиночества лишние лица,
Но бывшее - будет -
хотя б для того, чтобы снова забыться...

Разворошенных книг
оседающий в памяти вкус -
Для чего ты приник
к безразличию каменных уст?

Что ты думал узнать
у дрожащих репьев полевых? -
Или двинулся вспять
мертвым ведомый лучше живых

Ветер синих равнин -
и разбужен заброшенный сад...
Нет, молчи - ты один,
ничего не вернулось назад.

Что сложил в голове,
что, тускнея, узнала душа? -
Вновь по свежей листве,
ломким краем вселенной шурша,

Надо выпить до дна,
надо миром пройти до конца -
Как чужая вина,
осыпается маска с лица,

Как подстреленный гриф,
отпуская небесную грусть,
Этот кегль, этот шрифт
еще раз повторим наизусть! -

Ты был лучше (на миг),
ты был выше минутных утрат -
Позабывшихся книг
в пустоту облетающий сад...

Лучше тлен, лучше труп,
чем - вот так - на всю жизнь - этот груз -
Нами слизанных губ
ничего не прощающий вкус.

Веришь незажившим комкам былого,
Где еще до дрожи свежа игра -
И, чтоб Бонапарт нашел Ватерлоо,
Должен Веллингтон потерять Катр-Бра?

Каменным любимым обняв колени,
Вытолкнем наружу тугой припев,
Промелькнем пред миром - стихотвореньем -
Ничего важнее взять не успев,

Вот - сквозь корку новых эпох - кольнуло,
Как шипом продрогших могильных роз -
Или это память остывшим дулом
Посмотрелась в зеркальце наших грез,

И другие губы цепляют слово,
Что вбивали в полночь шаги твои -
Веришь, послезавтра быть Ватерлоо? -
Верю, но сегодня - еще Линьи...

Что, ты дожил до сказки - до розовых башен вдали,
Налетающих рокотом, дрожью какой-то подкожной? -
Нет, пожалуй, до вязкой, разреженной, жадной земли,
На которую надо ступать осторожней.

В догоревших кострах еще теплясь щепоткой золы,
Ты ведь помнишь - скулой, удлиненной трагическим гримом?... -
Что кричать о мирах, если только стесал их углы,
И - по-прежнему гордо - по-прежнему мимо?

Но постой - современность еще улыбнется нам вслед! -
И отблещут дожди, и... последнее слово забылось...
Нет, смыкаются стены - и сердца по-моему нет,
А вчера еще - так убедительно билось... 

Пол-стакана судьбы,
серо-розовый луч на кровать,
Что поделать? - забыл -
разве это легко - забывать?

Но, когда ты скользнешь
по фальшиво-предутренней мгле,
В электрический дождь
обращая свой миг на земле,

Обгоняя трамвай,
умываясь несущимся прочь -
Только не обрывай
эту нить сквозь осипшую ночь!

Значит, дальше не жди,
не надейся, не смейся, не плачь,
Но - накинем дожди,
как - один на двоих - серый плащ,

И немножко пройдем,
это будет смешно - и вообще -
Это проще - вдвоем
затеряться средь старых вещей,

Вдоль бордюра доплыть,
раздавить надоевшее "бы" -
Нет, не пробуй забыть,
а то я изловчился - забыл...