Вот и наши года
зашивает осенняя грусть,
Уходя навсегда,
усмехнись после слова "вернусь",

Разве вспомнит струна
вдоль нее пробежавшую дрожь?
Нет - опять тишина,
как по горлу ползущая ложь,

Мир - на тыщи частей
разлетелся, твой след хороня -
Мало ль было потерь,
кроме этого странного дня?

Век, сорвавшийся в тлен,
неужели, и розы - не зря?
Доживай без измен,
если ты не умел доверять -

Вон горят облака,
отражаясь в небритой щеке,
Вот пылает рука
на твоей леденящей руке,

Не спеши - будет ночь,
чтоб на кухне топить корабли,
Чтобы тучи толочь
в ледяных переулках земли,

Чтоб, свернув не туда,
полететь напролом - как в тот раз,
Чтоб прикрыть "никогда"
оборвавшимся с губ "не сейчас".

С края крошится дождь,
как отжитые календари -
Там, где сказана ложь,
кто тебе разрешит говорить?

Хватит - миру отмерь
горстку гаснущих слов - и молчи,
Тихо заперта дверь -
и утоплены в сердце ключи,

Что пылало - спалил,
что стиралось - подтер без следа,
В пыльных книгах - нули,
в тесных жилах - простая вода,

Сердца - не донести,
встанешь - не удержать на весу,
Только имя - прости -
на жестоких губах понесу,

Точно камень - ко дну,
точно стершийся свиток - печать,
Только имя верну
под безмолвную дверь без ключа,

И - в щемящий эфир,
не ответив взирающим вслед,
Чем кончается мир,
мертвой рыбой плывущий на свет.

Тонут лучи
в немоту наступившего дня,
Что ж, помолчим
В безконечность седлая коня,

Все не беда,
только - не слишком ищи
Утра, когда
от гоплита останется щит,

Надо - вперед -
пусть осыплется нежная дрожь,
Кто ж позовет,
коль от века останется дождь?

Помнишь пароль,
что не вправе мы вымолвить вслух?
Кончится соль,
затвердеет от пламени дух,

Все, что смогли,
мы вернем тебе, крохотный мир,
В толщу земли
восходя, как на свадебный пир,

Вот уже свет
подступил, никого не щадя -
В сумерки лет,
ускользая от капель дождя,

К горечи сот,
к ломким льдинам иного огня
Нас понесет
громыхающий остов коня,

В горло - до дна -
опрокинем земные пути!
Вот и цена -
только смертному - чем заплатить?

Будет день, я пойду, ни о чем настоящем не спрошен,
На листву переулков еще один год разменяв,
Как врезается в ребра души угловатая ноша! -
Да, живу - но сквозь корку земли помяните меня.

И когда уже двинулись судеб зубчатые звенья -
Вдоль вскрываемыех молний, не веря еще торжеству,
И когда все закончилось - с теплым каким-то смиреньем,
По бездонному скверу, безмолвно, рукав к рукаву -

Век идет - нереально-легко и ужасно неново,
Как глухую струну, подтянув непрощающий свет -
И когда нам останется сбросить последнее слово
В тишину, мы поймем, что у нас его вообщем-то нет -

В остывающей комнатке прячется скомканный плед
С безграничной, блистательной вечности спадшим покровом...

Довольно -
мы жили достаточно, чтобы понять,
Как больно
на отблеск безсмертия тело сменять,

Как горько
небесные шрамы зарей бередить,
Но сколько
нетоптанных верст еще спит впереди?

Что, сердце,
неужто тебе надоело стучать
В ту дверцу,
к которой никто не имеет ключа,

В ту бездну,
которой кончаются календари? -
Диск треснул,
а, значит, отпетого не повторить.

Не надо -
что толку молить подступающий срок,
Над садом
качнется отпущенный алый листок -

Ведь осень
открыла одной ей известным ключом,
Не спросим
друг друга и мы в эту ночь ни о чем,

Лишь марши
трепещущих лестниц нас сбросят в рассвет -
Чуть старше -
неправда, моложе на тысячи лет!

Мы продали осень, к которой не знали весны -
Довольно ж ворчать про ненужность троянской войны -

Уже холодеющим солнцем аллеи облиты -
И спят под листвою Патроклы, обнявши Терситов -

Да, можно века обсуждать над вечерним огнем
Потрясший вселенную ход деревянным конем,

Но в жадные борозды времени нечего сеять.
- Смогла б ты любимого ждать до конца Одиссеи?

- А ты, остывающий стоик - без шуток бы - смог
Влететь по звенящим подмосткам трагедии - в срок

(Восторженный шепот пустив по зевавшему залу) -
Пока из безсонниц я тку под венец покрывало?

Вот и все - как гулка земля,
Как стеклянен солнечный свет!
Тает снежного корабля
Проведенный к вечности след,

Да, и я - сколь хватило сил -
Верил в книжное торжество,
Да, и я кого-то любил,
А теперь? Уже никого.

То, чем был, не вернется вспять,
Из золы не пробьется сад,
Но все легче себя терять
Над небрежным прочерком дат,

Ведь мы - в сущности - только то,
Что смогли раздарить другим -
Пусть же мачты радостный стон
Надо мной проплывет, как гимн,

Пусть сбежит по фалангам дрожь,
Высыпая из сердца сор -
Только б смертного ложа ложь
Не смутила б меркнущий взор, 

Только б знать, что другого - нет -
Да все вещи забыть в пути...
Карта кончилась, дальше - свет,
Как же страшно в него войти!

Дни сделали ход - и мне видимо крыть уже нечем -
Усталые спутники, стойте - спасибо за все -
Спалим наши письма, о снег разобьем наши встречи,
Лишь сдавленный опыт в поблекших глазах понесем,

А - все-таки - помнишь из пламени выплывший парус?
Колесиком слез прокрути-ка пустые года -
И, может, проявится в точке, где сходятся фары -
Тот призрак, который в мой дом не войдет никогда.

И, может, слова станут снова щемящи и алы,
Но - хватит - я знаю, все кончено - не торопи -
Обнявшись над бездной, подымем пустые бокалы -
Ведь там, где мы встретимся, попросту нечего пить,

И, может, последней сиреневой вспышкой сгорая,
Мы вмиг оправдаем столетия жалких утрат -
Слетит Беатриче по розовым лестницам рая,
Вергилий даст руку - и смрадно отверзется ад...

Держи свой билетик - в какие свинцовые дали
Со дна повседневности вновь запросились сердца?
Выходит, любили? А дальше? Немножко устали -
Заложим травинкой роман о любви без конца.

Ведь сказано много, так скажем последнее: поздно -
Что толку до крови скрести всеземную тоску -
Вокзальная терпкость кольнет воспаленные ноздри,
Автобусный топот скользнет фонарем по виску,

Так пусть на другой - столь же яркой и горькой - планете
Проступят пунцовыми искрами в свежей золе -
Холодные пальцы и губы, омытые в Лете -
Последние точки земли на поплывшем стекле,

И пусть наши бывшие души нам вслед рассмеются -
Мир дрогнет, царапнув огнем на последнем мосту -
Так, значит, все - сон? Я почти попытался проснуться -
И замер, пустыми глазами сверля темноту...

Грифельным утром в недоброй предзимней квартире,
Псиной безсилья, сорвавшейся памяти вслед,
Вскрывшейся коркой тех слов, что прошептаны в мире,
Но навсегда потерялись под пеплом планет,

Самым бездарным из всех безымянных сражений,
Самым нелепым из крохотных сказочных царств,
Время придет - и, сложив еще теплые тени,
Мы поплетемся за ним - через мир - до конца.

Только уста отразятся в тускнеющих реках,
Только посыплется в вечность минута моя,
Только - глазами забывшего нас человека -
Будут бездомные звезды над степью стоять,

Будет за что-то цепляться тоскующий разум,
Будет дымится меж пальцев мучительный пот -
Вольным стрелком, не промазавшим в муху ни разу,
Время придет - и мне кажется, скоро придет.

Все слышали - что еще ждать от оглохшего эха?
Лишь острая льдинка сверкнет с уголка бороды -
И тяжкая тень неизвестного нам человека
Опустится новой страницей на наши следы,

Пора уж понять, что все прошлые чувства - бумажны,
Что пеплом по пеплу написана книжек тщета,
И то, что казалось огромным - и жизненно-важным -
Растоптанной точкой укатится на пол с листа.

Так пусть же - отпущенной в вихри недвижного птицей
Да хрустнувшим крошевом нас провожавшей луны -
Над вдруг приоткрывшемся в вечность окошком приснится -
О, Господи - то, что боялись пускать даже в сны,

Пусть наши плащи завернет в мировом беспорядке
Красивым отчаяньем мошек, летящих на свет -
И в мерзлом оконце вагона качнется перчатка:
Последняя серия - все - продолжения нет.

К излету октября - грачей матросский танец,
Как ласточки, плащи - и лица, как мешки -
Асфальт каких морей ты переплыл скиталец,
Чтоб весь пустой причал пройти, шепча стихи?

А ну, не хмурь лица - ведь ты юнее не был,
Ведь мы не отошли с закатной полосы,
Ведь - даже из дворцов - нам будет сниться небо,
А где-то - ныть ветра, а где-то - бить часы...

А значит - надо в путь, земля тебе - не пара,
Мутит от новостей - и все у них не так,
Но вот - намечен курс, и саван - тоже парус,
И вздернут на флагшток заношенный пиджак -

Сквозь первую метель - как старый пес по следу,
Спи, крохотный Нью-Йорк - спи, плоский Эверест,
Есть лучшая судьба - и полная победа:
Без имени и дат - безмолвный темный крест.

Сквозь соленую сеть ничего не скрывающей прозы,
Сквозь волнующий дым ничего не несущей весны -
Нас заметят - и выбросят, как почерневшую розу -
Или просто забудут, как странные, горькие сны.

Сквозь осколки земного туда, где земли не осталось,
Вдоль по вене непишущей ручки - на серый конверт -
Сквозь последнее чувство - наверное, щедрость (нет, жалость) -
Вышивая раздавленным сердцем по снежной канве...

Это, тикая, кровь уплывает по стылому саду,
Это все, что не сказано, в горле сгорает дотла,
От пустого причала отвязана лодочка взгляда -
Лишь бы не подломились два слишком стеклянных крыла!

Вот и все, что приснилось, и лучше - уже не приснится,
Пыльный занавес двинулся, значит - дотерпим чуть-чуть,
В серый тамбур рассвета - немой механической птицей,
Высоко задирая лопатки, от вас полечу...

И когда-нибудь, лишнюю книгу открыв наудачу,
Ты оступишься в точку сожженного мною тепла -
Встань над бездной окна - помолчим, потоскуем, поплачем,
Ты - внутри, я - снаружи искрящейся корки стекла...

Так будет - и листик покажется вестником с неба,
И вещую полночь уже о грядущем не спросим,
Шагни - и закончится мир с механическом снегом,
И в кукольном  парке блеснет настоящая осень...

Смешны стали платья, по капельке вылиты души,
И сложно вдохнуть, чтоб раскисшее сердце не ранить,
Я знал - мы останемся - парой забытых игрушек
Под пледом, в ногах, на протертом и пыльном диване...

Шагни - и провалишься в стылое утро, как в яму -
Ну как - поднялась? Отряхнулась? Ушиблась не сильно?
Взгляни, как глупы и напыщены лучшие ямбы,
Как слова о важном не скажут чудесные фильмы...

Как солоно хочется капельки нового света
На впалых губах, как на флагах иссохшего мира!
На дне несомкнувшихся глаз застывают сюжеты,
Ведь даже и принцем порой не хватает Шекспиров...

В нóчи, когда ничего от рассвета не надо,
И никакая страна не сереет вдали
(Лишь бы торчала луна над дичающим садом,
Лишь бы замерзшие розы над склоном цвели) -

Все, что напишется - знаю - старо и бездарно,
Но, очевидное с горькой улыбкой простив,
Надо, бродяга, попробовать быть благодарным
За унесенный из тяжкого сердца мотив -

Так и поверишь, что к горлу прилипшие нотки -
Это и есть леденящая сладость ключа,
Это - в тумане набухшая черточка лодки -
Как догоревшая до основанья свеча.

Вот и осеннего утра лиловое пламя
Лижет ладони - чего же ты ждешь? - уноси
Мертвую птицу того, что не названо нами,
Нежную тяжесть того, что не смели просить...

Похолодало - застывшие краски так ярки -
С содранной кожей совсем разболелась душа,
Может, хоть тень прогулять в догорающем парке,
Каменным птицам любимую книгу кроша?

Может, зима приоткрыла белесую дверцу,
Может, прозрачные клены шагнули во мгле -
Лишь отдалось там, где тает холодное сердце
Дрогнувшей линией на запотевшем стекле,

Лишь проскользнуло - и времени старый священник
На аналое безкровные руки сложил -
Лишь холодеющий ключик твоих возращений
В самом бездонном кармане привычно дрожит.

Что ж еще ждать? Вдохновенья? Потопа? - Трамвая.
Ладно, пойдем - покопаемся в милой золе -
Что я не знал, как привычную дверь открывая
Нашу быть может последнюю ночь на земле?

Видно не встретятся наши века-одиночки...
Но - под дымящимся взором шутовки-луны,
Я до сих пор собираю осколки, комочки,
Странные строчки, по шляпку забитые в сны.

Значит, молчим - и над краем безмолвия молим,
Жалким стежком зашиваем прорвавшийся час,
Помнишь глаза отплывающих в звездное море,
В мокрых тисках немоты оставляющих нас?

Сколько огней - а душе не найдется ночлега,
Мир, ты нелеп и - безпомощно как-то - жесток,
Вот и стоим у осеннего, серого брега,
Мерзлыми пальцами скомкав какой-то листок.

Или пройтись? Все равно не уснешь до рассвета -
Хоть посмотрю на набухшую грань облаков -
Как ты горишь, наше может быть лучшее лето! -
Дай нам погреться над горсткой твоих угольков...

Ну, вот и случилось, а мы - как обычно - не ждали,
Хорошую книжку в дорогу не запасли,
Но - раз нас не выжала зимняя спячка сандалий -
Наверно, не выжмет и город, слепящий вдали.

Скрути небеса, зачеркни мое прошлое имя,
С помятого лба отряхни подвернувшийся сон,
Все смоет роса - как легко просыпаться другими
С другого конца прогремевших над нами времен.

Так тлеет эпоха - сложи мои старые крылья,
Дожившим достанется теплая горстка земли -
Простим же те звезды, которые нас серебрили -
Да только искусственный мех с рукава обожгли.

Мы многое знали - простим неизбежную школу
За все она, показав, в темноту унесла -
Да только закатная ясность едва уколола
Там, где не смогли прирасти два проклятых крыла...

Все ярче день, все ближе миг -
Без нудных сборов  в путь -
На гулкие страницы книг
Стремительно шагнуть,

У нас был век, у нас был дом -
И жалкой страсти дни,
Но все пройдет - и мы пройдем,
Быстрее, чем они.

Не отогреют прошлых ран
Промокшие плащи,
Трещи, треклятый барабан -
В последний раз трещи!

Ведь мы сегодня ляжем спать
В нетронутых мирах -
Раз больше нечего терять,
То потеряем страх.

Пусть по ступенькам наших тел
Века - взойдут травой,
Ведь там, где флаг, должны быть те,
Кто не спустил его!

Пусть будет как предрешено,
Одно забыл, прости -
Увы, не каждому дано
Подняться и уйти -

Но раз уж пробил этот час,
Не пожалей потом,
Коль ты благословила нас
Недрогнувшим крестом,

То пусть сойдет в сердца детей -
Как в немоту огня -
Твой список сладостных потерь,
Нелепый без меня.

Однажды мы отдали души одной непогоде -
И что ж получилось? - осенняя липкая дрожь...
Уходишь - какое нелепое слово: уходишь! -
Уносишь с собой наши лица смывающий дождь.

Бренчит электричка, как банка от сердца - пустая -
Вот выбросил пачку бездарно истраченных лет -
Конечно, не вспомнишь - конечно, стихов не читаешь,
Как нынче никто на земле не читает газет...

Остывшая жизнь проплывает пустой переулок,
Да - сказано, спето - и что еще делать - живи! -
И, если любовь - это то, что меж нами сверкнуло,
Спаси тебя Ангел-хранитель от новой любви!

Пусть нам озаренные счастьем дороги приснятся -
Искать их концов наяву - безтолковейший труд! -
Игра решена, не пытайся за все отыграться -
Хотя бы не в наши последние десять минут.

Мало ль сказано лжи,
мало ль выжато тщетного пота,
Спето гимнов - и даже
сокровищ уложено в путь?
Но ты все же не жил,
настоящее - за поворотом,
И никто не подскажет,
когда и куда повернуть.

Ты один на земле -
брось ненужные воспоминанья,
Все равно не воскреснет
осколок пробитый стены -
Полюби вязкий хлеб
и соленую воду изгнанья,
Пой корявые песни
тебя приютившей страны,

Что ты ищешь на дне? -
стань сверкающей тенью их моды,
Вой, как дерзкие дети,
их мелкие храмы круша! -
Я давно не сложней
всех теснящих меня пешеходов,
Отчего ж мне на свете
так трудно и горько дышать?

Отчего так всегда -
лишь мгновение длится победа
И, распавшись на части,
лишь мучит пустые сердца?
Все, над чем ты рыдал,
я давно уж отмерил - и предал,
Где же пошлое счастье,
обещанное глупцам?

Памяти К.С.

Мы пойдем - и не спросим,
за что так нелепо устали -
Тайте, гордые тени
мучительно прожитых лет -
Эта долгая осень
останется, как запятая
На затертых ступенях,
ведущих в невиданный свет,

А потом - в одиночку,
и только пурга - нам подруга,
Каждой строчке - свое,
но, рассветная пенка, скажи -
Если есть только точка
у края дрожащего круга,
Что же, ради нее
обязательно стоило жить?

Как бессильно-старо
обаяние стоптанных истин!
Вот и пройден до дна
нам однажды приснившийся путь -
Вдоль щербатых дорог
как пленительно падают листья! -
Словно могут догнать
и на серую землю вернуть.

Стрелка дернется вспять -
пыль созвездий посыплется с краю,
Разрывая слова,
будет биться о сумрак душа -
Это можно понять,
только в страшной тиши умирая,
Это можно назвать,
лишь на гаснущий ладан дыша...

За черту - и сдавило грудь -
Треугольная тень, лети!
Вот и кончились сборы в путь,
А ты все не спросил пути,

То, над чем ты не чуял ночей,
То, над чем так нежно молчал,
Было в этой связке ключей -
А ты не подобрал ключа!

Не поверил, следов не смыл
Жизни, пролитой через край -
Слишком давит на горло мир,
Слишком колет под сердцем рай,

И теперь стремиться - куда?
Где дырявому духу - дом?
Будет долго падать звезда
Соскользнувшим с клена листом,

Будет долго искриться след -
Как на стынущей кухне нож -
Пусть тебе приснится рассвет,
Если ты сегодня уснешь. 

Быть может, за блеск ускользающих глаз,
А может, за слез проседающий кров,
Все наше рассказано - тысячи раз -
И вот, мы навеки остались без слов,

Лишь в желтую щелку осенней луны,
Как двери, как в сорванном кране вода,
За временем будут подглядывать сны,
Которым не сбыться уже никогда,

Лишь спрячется в розовых складках души
Намокшего мира последняя пядь -
Мне надо идти - фитилек затуши,
Из полночи даже не пробуя ждать,

Мне надо - сквозь стены теснящихся спин,
Сквозь стекла - и сереньких дней решето,
Сквозь все, о чем плакал еще Дамаскин -
И слаще уже не оплачет никто -

Он видел, как радужен преданный рай,
Как пепелен нас ослепляющий свет,
Последняя точка земли, не сгорай... -

Но юный диакон поправит орарь -
И звякнет кадило идущему вслед.

Слагали под сердце свинцовые кубики истин,
Встречали знобящий рассвет как усмешку врага -
И были богаты - ведь златом и пурпуром - листья
С почтительным шепотом падали к нашим ногам,

А ведь - потускнеем и маски налипшие сбросим,
В одном из скитаний оставим искрящийся слог -
И вот остается высокая, тихая осень
От душного лета бездарно раздаренных слов,

Но будь благодарен за дни, прозвеневшие мимо,
Все было возможно, а вышло... Давай, не сейчас -
Земля разгоняется, мы ускользаем от мира,
А время, как тающий сон, ускользает от нас. 

Пленительный день распустил поседевшие пряди,
Березы - как блики вгорающей в вечность свечи,
Постой - не лети - вот у самого краешка сядем,
И перед бездонной дорогой чуток помолчим...

Прощай, мы уйдем - лишь последние звезды потушим,
Все горше предчувствуя миг оставленья земли,
Со дна предадим леденящему воздуху души,
Взыскавшие точки, едва проступившей вдали.

Когда мы уйдем, напоследок мудры и крылаты,
Земле оставляя оксюморон в каждой строфе,
Тогда будут в моде смешнейшие пыльные латы,
А может - обмотки с нелепыми галифе.

Прости, мы уйдем - постарайся поверить в разлуку,
Как старенький шарфик, развяжем концы бытия,
И где-то над пропастью вцепимся Ангелу в руку,
Еще ощущая в бреду, что рука-то - твоя.

И может быть где-то у двери сурового рая
Нам спутник позволит прилечь в золотую траву -
Ведь как мы играли! Но я-то уже не играю -
Я - набело, дочерна, страшно и просто - живу.

Тени, как серые кони отвязаны,
Души потоплены в толще вины,
Тайные сны всему миру рассказаны,
Синие пальцы на дне сплетены,

Воды безпамятства пепельно вспенены,
Нужные книги отложены в путь,
Дни - на померкшие звезды разменяны,
Ночи - в рассветную скатаны ртуть,

Губы застыли, молитвы - пролистаны,
Гордым движением выключен свет -
И, унося свои мелкие истины,
Мы растворяемся в облачке бед,

Падаем в дождь, разлетаясь на атомы,
Пламени дней оставлям листки,
Царства - распались, знамена - попрятаны,
Вечность, зевая, смывает стихи...

Я знаю: почти у цели,
Пол-шага - и пройден путь -
Мы выдержим, перемелем
Свалявшихся судеб суть,

Дойдем - последние люди,
Дорежем снов вещество,
Но ведь - ничего не будет -
Совсем. Совсем ничего -

Ни звонких рассветных линий,
Ни ломких весенних льдов -
В огромной земной пустыни
Никто не найдет следов,

Ни выйдет в фигуры пешка,
Не вскормит розы зола,
Ни выпадет даже решка -
Что ж говорить про орла!

Душа заношена в дыры,
Неярко теплится газ
Чуть сладким привкусом мира
Уже без меня меня и вас,

Уже приоткрылась дверца,
Слегка поддалась печать -
Слегка саднящее сердце
Еще пытается ждать...

Спешишь? - вот и русла аидовых рек,
Стань старше - пусть времени ржавое жало
Останется в сердце, измерившем век.
По точке, по капле от нас убежало -

Бескрайнее - и не отыщешь концов...
Присядьте, бумажные птицы эпохи
В фальшивых развалинах наших дворцов -
Вот вам наши кресла, вот вам наши крохи,

Куда вам - в такую погоду - лететь?
В промокших пространствах летает лишь ветер -
И сколько не сказано! - точка, ответь...
Но тише - она никогда не ответит.

Как горько, но надо терпеть до конца -
И громкие годы - и тощие годы -
И гулкую бездну чужого лица -
И пыльную тень своего антипода...

Тяжкой каплей из душного
воздуха выпало слово,
Над концом безконечного -
горький осенний рассвет.
В целом мире ненужного
мы не взыскали иного -
Что поделаешь? Нечего -
ной, затянувшийся след!

И от всей обреченности
мира, в котором не плачут -
Лишь вздыхают в безсилии,
тусклые руки скрестив,
Мне осталось лишь черное,
мелкое слово: "удачи"
И - железными крыльями
тонущий в небе - мотив.

Но куда ж ты? Случается
и не такое! - Довольно.
Мы немало оставили
в серых карманах земли -
Нужно просто отчаяться
и - восхищенно-спокойно,
Презирая все правила -
сгинуть в дорожной пыли.

... а под тесными сводами
века, которого ищут,
Золотистой виньеточкой
теплятся странные дни -
И за всеми свободами
сердце запросит жилища -
Лисьей язвины, веточки -
лишь главу приклонить.

То ли мерзлой звездой, то ли меркнущей степью хранима
От той розовой боли, которую больше не жаль -
Ты сойдешь на перрон - и по стогнам вчерашнего Рима,
Мой тускнеющий жребий в холодной ладошке держа,

А мой жребий безумен, как жребии всех одиночек,
Что вбегают из мрака и, шаркая, сходят во мрак -
Что же могут поправить мерцания нескольких строчек -
Даже если в них что-то не так?

Так зачем же мы шумно ползем между серыми днями,
Чем мы бредим - кометой? Дымящейся точкой вдали?
Неужели так важно - раскрасить цветными огнями
Путь от женского чрева - до чрева земли?

А земля все отчетливей, площе, безвидней, безбожней...
Голь осеннего света, слепому бродяге скажи,
Ты ль звала нас в погоню за тем, что еще невозможней,
Что еще мимолетней,
чем жизнь?