Я унес на руке след
Отстучавших в груди лет,

В серой впадине губ - дым,
Не поняв, что дышал им,

Что - коль с сердца смахнуть сор -
Все, что мог рассказать - сон,

Все, что прежде любил - свет
Зимних звезд, что взглянут вслед,

Черных стрелок стальной шаг,
Отступающий гул в ушах,

От лиловой стены туч
Задрожавший в руке ключ,

Сквозь надорванный мир - вброд
Безнадежный ночной лет.

Желтый след огней на стекле,
Злая зимняя тишина -
Вот и ты нащупал во мгле
Все, что нужно знать на земле,
Все, что нужно выпить до дна.

Отыскал, зачитал до дыр,
Над стальной зарей нашептал,
Но довольно - твой угол - сыр,
За тобой - тускл и терпок - мир,
Пред тобой - немоты черта.

Это просто - время прощать,
Помнить сны - о прочем - молчок,
И - усталый поклон вещам,
Это - твой крючок для плаща,
Это - твой спусковой крючок.

Это - не попадая в такт -
Кто ответит, твоя ль вина,
Что все просто выпало так?
Все, что мир отдал за пятак,
Все, что нужно выпить до дна.

Нам уже не коснуться земного,
Лишь - над краем зари - в немоту
Канет самое главное слово,
Нет, не слово - лишь привкус во рту.

В мире будет... Пожалуй, суббота,
Но - из толщи всех прошлых суббот -
Легкий гул, ощущенье полета,
Небо - кипой рассыпанных нот.

И - наверно уже догорая -
Каждой точкой, до всплеска, дотла -
"Это ты нам кивнула у края,
Это ты нас до края вела!"

Горько вскроется сердца комочек,
Зыбко дернется точка во мгле -
Что останется? Несколько строчек -

Как от всех, кто знал хлеб одиночек,
Как от всех, кто ходил по земле.

Ты давно один - что глядеть назад?
Спит комком в груди немота утрат.

Ты навеки врос, как пещерный слон,
В те осколки слез, в те об'едки слов,

В ту толпу людей, что - не глядя - смыл
Этот плоский день посреди зимы.

Рыжей пылью чужих планет,
Сонной плотью брошенных скал,
Простотой нелепых побед -
Никуда не ведущий след.
Неужели, его искал?

А ты только выпустил нить,
На рассвете упал в постель,
Это все. Ничего не смыть,

Лишь из мертвого сердца пить
Скользкий сумрак земных путей.

Так же дует из звездных дыр,

Та же строчка скребет в мозгу,

Воздух чуть сладковат - и сыр,

Ускользнувший из пальцев мир -

Как усталый след на снегу.

Памятник Дон Гуану

Ты мог бы выпить Стикс и Бетис отравить,
Ты мог бы породить невиданное племя,
Но как теперь - остановить
Из вен судьбы прорвавшееся время?

Умолкнем - сколько можно продолжать,
Разсветным холодком среди платанов виться,
Досужих иностранцев провожать
Усмешкой вечного севильца?

Пусть век, где все известно без меня,
В тени твоих ботфорт бредет с полночной пьянки,
Но ты б на эту медь не променял
Последней в Андалузии крестьянки!

И - тот же мост, но нет - тугую плоть рапир

Уже не отразит Гвадалкивир...

Как ты дерзкие сны обнимешь?
Как нащупаешь мир во мгле?
Горько - губы стали другими,
Все, что носит земное имя,
Все равно вернется к земле.

Но, лишаясь неба и крова,
Забывая боль и язык,
Оттолкнись от края земного,
Чтоб истерлось каждое слово
Нас из дома позвавших книг,

Чтоб - когда сверкающей пылью
Мир укроет и смех, и стон -
Отразились в реке времен
Апельсины с улиц Севильи,
Магдалены воскресный звон...

Вой, гул давно умолкших голосов,
Длись, странный ужин с Понтием Пилатом,
Тлей мир, которому я был - и не был - братом!
Мы встретимся опять - под серым циферблатом
Навек остановившихся часов.

Пусть из пучины лет всплывут, как крылья,
Как мертвых песен желтые листы,
Твои на стогнах лет распятые мечты,
Твои косые улочки, Севилья!

Обломком вечности над гулом пустоты.

Ничего заре не сказал -
Может, просто не в те глаза,

Ускользнув меж фонарных стрел,
Слишком пристально посмотрел.

Или - правда, что вышел срок,
Слово выпало между строк,

И  - у самых вен пустоты -
Рубят мерзлый воздух винты.

Скоро мир заметет наш след
На замерзших гранях планет,

Скоро выльется, как вода,
Сердце - в темень - и что тогда?

Кто закроет свистящий кран
Проносящихся мимо стран?

Кто уймет межзвезную боль,
Что ты снова понес с собой

В леденяще-серый рассвет
Никуда не ведущих лет?

Остывает на плитах тень,
Раскрывается сгусток стен,

Серый ангел сигналит взлет,
Первый снег залетает в рот,

Обожженный, молчит язык
Ничего не понявших книг.

Узлы развязаны, углы безсонниц - смяты,
Пустые контуры людей,
Как стрелки памяти, ползут по циферблату,
Все остывает свет, все длится тщетный день,

Все запоздалый снег, как проседь, горько блещет.
Ты знаешь, тишина права -
Что смятые вращеньем мира вещи,
Что в пальцах вечности умолкшие слова,

Что маска помудревшего поэта?
Мне б только - выдержать, не смазать, сохранить -
Испепеляющего света -
Во мгле души дымящуюся нить.

Что мои нелепые победы,
Что твои постылые уста -
Если предал - и забыл, как предал,
Лишь веревкой размотал по следу,
Лишь по свету дерзко разметал...

Что теперь? С усмешкой иноверца
Проходить, ни слова не поняв,
Или просто - гулко стукнет дверца
В доме, где когда-то жило сердце,
Где теперь - все проще - без меня.

Но во мгле - еще не сделав шага
В воздух, что завоет позади,
Надо что-то прошептать, бродяга!

Свет. Уже ненужная бумага
Колется в кармане на груди...

Видно, не вспомнить, что знали детьми,
Холод руки - навсегда,
С края зари обрывается мир -
Только торчат провода,

Значит - под взором неоновых глаз -
Вдаль, как в картинку с дырой,
Звезды, которые снились не раз,
Кажется, стали золой.

Осень раздула твои корабли,
Облако кончилось рвом,
Жить - это помнить, что с этой Земли
Не унесешь ничего.

Снова - в нелепого дня коридор -
Зеркальцем - в скользкую тьму,
Снова... но нет, не о том разговор -
Помни. А миру останется - взор,
Знающий цену всему.

Какое-то горькое чувство -
Бездонным окошком во мглу,
Последней игрушкой искусства,
Оставленной на полу,

Зари подступающим жалом,
Стаканом, отпитым на треть...
Но - хватит - сожжем вполнакала
Все, что еще может гореть!

И звезды, которые смыло
В бездонную серость вещей
Пусть нам усмехнулся сквозь мира
Последнюю жгучую щель -

А в сердце все теплится что-то,
Все дергает ниточки дел,
Но - каплей срывается нота,

... и ангел - как тень самолета
На вязкой осенней воде.

Если звездная пропасть навеки права,
Если все, что ты знаешь - пустые слова,

Если вечность - лишь гвоздь в побелевшей доске,
Если лучшие книги - лишь след на песке,

На который уже наступает вода?
Если - полночь - и день не придет никогда;

Все равно - есть какая-то сладость в крови:
То ли взор ничего не забывшей любви,

То ли жар еще свежего скола стихий,
То ли всплывшие из безъязычья стихи,

То ли вдох, позабывший, что воздуха - нет,
То ли просто надломленный осенью свет...

Это сон. Не кори поэта -
Что он в сущности сделать мог?
Это - как на ощупь, без света,
Как с другого берега Леты
Оступившийся голосок.

Но в мельканьи фонарных линий
Нам останется - все равно -
Этот вечер тягостный, синий -
Как приют над краем пустыни,
Как заплаканное окно.

И - ступенькой в иную просинь -
То, что просто не вспомнить днем.
Нет, конечно и мы не спросим
Ни о чем, что навек уносим,
Что уже земле не вернем.

И - навек без судьбы и крова -
За струящийся в венах смог,
За манящую боль земного -
То, что в мире считалось словом,
Мертвой птицей молчит у ног.

То ли горько скрипнула дверца,
То ли горло кольнула тень,
Только так опустело сердце -
Как проулок в дождливый день,

И конечно уже не в праве
На эпоху, меч и коня -
Что ты смог на земле поправить?
Нет, хотя бы просто понять?

И вот эти жесткие пальцы -
Что ласкали, ждали, нашли?
Только гулкий посох скитальца,
Только сгусток чужой земли.

И - за пыльной бронзой заката,
За безсмыслицей снов и дел -
Что?
Долина Иосафата.
Обжигающе-ясный день.

Что это - привкус вины?
Презренье к миру вещей?
Иль просто - взор тишины
Сквозь рябь подошв и плащей?

Ведь - прожито. Что с тобой?
Куда рассветы спешат,
Когда утихает боль,
Когда мелеет душа?

Так к осени сохнет сад,
Так трётся о сердце шов,
Так лунно-нем циферблат,
Который ты перешел.

И даже - купил билет
И вытолкал в вечность сон,
Но... тот же сдавленный свет -
И - словно времени нет -
Застывший в ночи вагон.

Как горсть немоты со дна,
Как лифта тусклый провал,
Как старым деньгам цена -
Рассвет для тех, кто не спал.

И надо ль сейчас о том,
Что - с плотью теряя связь -
Уходит - в бронзу, в бетон,
В высь - или просто - в грязь?

Нет, надо без глупых драм
Купить куда-то билет,
Расставить все по местам -
И звонко выключить свет,

Чтоб ком ненужных листов
Исписанной в крик души -
Свинцовым птицам мостов -
На том берегу - крошить.

Вечности терпкий шарик,
Вечер, давящий тупо,
В странно-прожитом шаря,
Что ты хочешь нащупать:

Шлейф невстреченных женщин,
Сердца ржавый обломок,
Мир, в котором все меньше
Теплых кружев Duomo,

Звезд над замершим садом,
Строчек, твердых, как надфиль,
Третьей канцоны "Ада"
(Но какая там надпись!)

Даже - степной природы,
Даже - зимнего света -
Всего, что в оные годы
Могло волновать поэта?

Снова - лестницей темной -

В ту же точку судьбы,

Чтобы присесть - и вспомнить
То, что думал забыть,

То, что прошёл с тобою,
Шумно менял на медь -
Жизнь - это чувство боли,
Все остальное - смерть,

Все остальное - звезды
Над колеями лет,
Жадно отпитый воздух,
Нервно взрезанный свет.

Мир, в который играли,
Снег, которой ловили...
В полумгле замирают
Всполохи автомобилей,

Просто беззвучным криком
Вдруг отворилась осень,
Просто мои книги
Остались стволами сосен,

Спешным шагом сквозь площадь,
Мертвым письмом в шинели -
Что же, так оно проще,
Надежнее и честнее.

Долгий, пыльный проулок,
Тупое лезвие ночи -
Просто в груди кольнуло
Чуть пристальнее и звонче...

Верона

Каждого века капризная мера

Втоптана вглубь этих плит,

Мечутся улочки, спят Скалигеры,

Данте - измученный - спит.

Стражей, забытой приказом вчерашним,

Не оставляя посты,

Жалко топорщат пунцовые башни

Ласточкины хвосты.

Все, что отдумано, с плеч их суровых

Звонкая вечность смела,

Маки - как всполохи, Порта Нуова,

Пиво и поезд в Милан.

То, что нам вверено было когда-то,

То, что под сердце прошло,

Вспыхни как парус - над гладью заката -

Мрамором и стеклом!

Помни, что все сгорит,
Гордо пойдет ко дну,
Ржавым краем зари
Пол-вечности зачерпнув.

Что там - в этих мирах
Станет с сердцем твоим?
Прах возвращается в прах,
Петр возвращается в Рим.

Тибр покатится вспять,
Дрогнув, натянется нить,
Помни, что умирать
Так же сложно, как жить.

Так же, как без ключа
Греться в потемках книг,
Так же, как промолчать
В самый мучительный миг.

Вновь - дорога назад,
Вновь - сквозь пальцы вода.
Помнишь - за твой закат
Плывшие города?

В сером ворохе стран,
Глаз, газет и молитв -
Сталью меркнет Милан,
Камнем тонет Мадрид,

Глуше клавиши крыш,
Тоньше памяти грим -
Дождь смывает Париж,
В пальцах крошится Рим.

Пусть останется боль -
Только не отпусти!
Полчаса быть с тобой -
Как пол-света пройти.

То, что скатилось в бездонную щель
Больше не нужных вещей,

Скомкано, стиснуто тысячи раз,
Стылыми гранями фраз,

Втоптано в толщу растраченных лет,
В горечь дурных сигарет,

В души помеченных странным огнем,
Миру не видимым днем,

В шепот, что нам не дано повторить -
Поздно. О чем говорить?

Только струится сквозь грохот и дым
Город, не ставший твоим,

Только осколком надмирного льда
В небе зияет звезда,

Только во сне подбирает поэт
Слово, которого нет.

Пусть. Нечего тут хранить,
Лишь давнее - подбери.
Шаг - и кончилась нить,
Нить, а не лабиринт.

Чем земным ни владей,
Как ни слепи сердца -
А мир смывает людей,
Просто, как грим с лица.

Но, может быть, в этот раз -
Тенью в конце двора,
Новой тоской с утра -
Брызнет - здесь и сейчас -

То, что смерти верней,
То, что любви больней.