Ты многое видел - да все забыл,
Но, горько звякнув ключом,
На пыльной полке чужой судьбы
О чем ты вспомнишь? О чем?

О том, нелепо прошли века -
Обрывками тщетых фраз,
О том, как рушились облака
В углах постаревших глаз?

О том, во что насмерть загнали кол,
Что не отмотать назад?
О том, что ты, не сказав, ушел -
Да мог ли вообще сказать?

Прощай - небо стало плащом, позабытом на стуле,
Земля - ускользающим привкусом пролитых вин...
Похоже, скиталец, пришли - это Ultima Thule -
Последняя точка твоих онемевших равнин.

Довольно ворчать на погоду, на хворь, на эпоху,
На дороговизну билетов в чужие края...
Давай, обернись - и признайся: все было не плохо,
Ну а тому, чего не было - ты не судья.

Мир дрогнул звонком зацепившего звезды трамвая,
Как капельки с тусклого крана, сорвались века...
Последняя жилка у сомкнутых губ застывает,
Последней страницы безпомощно ищет рука.

Не протянуть руки, не прикоснуться к тени -
Остался лишь комок ночей без сна.
Что могут повторить те пальцы, те колени -
И эта стылая стена?

Наощупь, наугад, над зеркалом былого -
В дрожащий свет, в тревогу, в никуда...
Какой там брезжит знак, какое сжалось слово,
Чтоб не разжаться никогда?

И даже мчась сквозь день - и даже умирая -
Ты дышишь той же немотой в груди.
У каждого из нас есть горький опыт рая,
Померкший позади.