Уходит тяжкий шторм,
туснеет склонов мех,
Звенит иссохший терн,
пронзая в песни птичьи -

И может статься, что
наш сладковатый век
Еще поймает тень
какого-то величья...

Уже знакомый мыс,
уже почти финал -
Сюда ль стремились бед
дымящиеся тропы?

Ты долго плыл, Улисс,
ты многого не знал -
И многого тебе
не скажет Пенелопа.

Но - наклонилась гроздь -
пора отмерить всем,
Пора, вздохнув, раздать
комические маски -

Вот дом, и в доме - гвоздь -
повесить пыльный шлем,
Порезать хлеб - и ждать
cияния развязки.

... лишь предзакатный бриз
колышет кудри вод,
горят, как облака,
прекрасные седины -

Чем будешь ты, Улисс,
когда она придет
В разбитых башмаках
неузнанного сына?